Ничто не может быть рождено из страха.
Знаете, бывает вот так - ты не оправдываешь чьих-то надежд.
Он-то думал - ты пушистая, а ты - шерсть дыбом и рычать.
Он-то думал, ты послушная, а ты - все по-своему.
Он-то думал, ты изменишься, а ты..
А ты вздыхаешь, греешь чай и вяжешь шарфик.
Сонная, лохматая, предзимняя.
Давно уже забывшая что ты там думала о нем в начале.
Теперь - как то не думается.
Он слишком далеко, потому - слишком редко.
Как можно его винить в том, что он не разглядел твоё тающее, болезненное, мучительно-бесчуственное предзимье?
Как можно винить его в том, что уже второй год он не становится ближе?
Не может, физически не может он видеть сквозь города.
Видеть тебя, твое молчание.
Твой шарфик.

Он-то думал - ты пушистая, а ты - шерсть дыбом и рычать.
Он-то думал, ты послушная, а ты - все по-своему.
Он-то думал, ты изменишься, а ты..
А ты вздыхаешь, греешь чай и вяжешь шарфик.
Сонная, лохматая, предзимняя.
Давно уже забывшая что ты там думала о нем в начале.
Теперь - как то не думается.
Он слишком далеко, потому - слишком редко.
Как можно его винить в том, что он не разглядел твоё тающее, болезненное, мучительно-бесчуственное предзимье?
Как можно винить его в том, что уже второй год он не становится ближе?
Не может, физически не может он видеть сквозь города.
Видеть тебя, твое молчание.
Твой шарфик.
